Заброшенные баржи воркуют о любви…

30 ноября в Музее истории Кронштадта открывается первая персональная выставка графики Оксаны Еремеевой «Шелестят паруса кораблей». Накануне вернисажа «kronгазета» встретилась с автором, чтобы узнать, как она стала художником и почему в ее маринах так мало нежности.

— Есть известный штамп: кто умеет – делает, не умеет – учит. Как получилось, что вы и умеете, и преподаете одновременно?
— Я свою деятельность не видела иной, кроме как связанной с рисованием. В Кронштадте единственно, что оставалось, — работать в художественной школе. В первые дни по приезде принесла Софье Михайловне (Кувайкиной, директору ДХШ им Аникушина. – Прим. Татьяны Подезва) свои студенческие работы. Софья Михайловна посмотрела, я как-то ей приглянулась — и все, я больше ни разу не меняла место работы.
— Персональная выставка – это некий рубеж. Как вы думаете, повлияет ли это событие на ваши будущие планы?
— Ничего не могу сказать о будущих планах. Но здесь я выросла в художника. То есть я приехала — как с чистого листа начинала. Южная школа она такая лохматая, несобранная в тональностях, очень богатая цветовыми оттенками. И в сравнении с питерскими художниками я была такая рябая…
— Яркие краски — разве это плохо?
— Я была очень-очень яркая, и все меня воспринимали немножко отчужденно. Потом я поучилась в Академии художеств на факультете переподготовки преподавателей. Меня учили два прекрасных преподавателя. Один по живописи – Волкова Дина Ивановна. Потом мы долго с ней дружили и я творчески с ней росла. Я ей очень благодарна. Сегодня, к сожалению, ее нет с нами, она бы порадовалась этой выставке.
— Это ваша первая выставка?
— Персональная – да, а выставок в течение десяти лет было много. Осенью и весной в Союзе художников проходят традиционные выставки, когда художники показывают все, что они сделали за предыдущий период. Так что каждая картина с нынешней выставки побывала в Союзе художников, они уже отобраны профессионалами.

— Сколько картин будет на выставке, в какой технике?
— Девятнадцать. Будут очень большие, метровые работы и в добавление к ним — небольшого формата, этюдные работы. Это будет акварель, пастель – когда мы с учителями выезжали все вместе в Феодосию. Будет портретик нашей девочки, она тоже с нами путешествовала. Такой современный ребенок, а тут вдруг надела белую ситцевую косынку и превратилась в необыкновенно красивую девушку, невероятно нежную… Я была совершенно поражена. И этот образ во мне сидел, пока я его не сделала.
— Портрет девушки — очень теплый по гамме. Мне представлялось, что у вас все такое серо-голубое…
— Вообще у меня все суровое. В моих картинах нет нежности, привычной для женщины. И парусов нет, хотя выставка и называется «Шелестят паруса кораблей».
— Почему нет нежности?
— Потому что работы построены на контрасте восприятия цветовой палитры севера

— Наверное, смешно спрашивать у мариниста, но все же. Какой ваш любимый жанр?
— Любимый жанр – портрет. Это необсуждаемо, потому что человеческое лицо уникально, оно красиво, оно сложно. Его можно по-разному увидеть и сделать. Но портретов у меня немного. Потому что возможности нет. Все же интересно рисовать, когда позирует реальный человек, а это случается крайне редко.
— Что должно быть в лице, чтобы оно вас привлекло и его захотелось нарисовать?
— Характер, может быть. Бывает особенность в лице – остренький нос или большие глаза — отчего художнику можно оттолкнуться и на что дать акцент.
— Какая у вас любимая техника?
— Конечно, живопись. Масло ни с чем несравнимо. Оно очень податливое, пластичное и точно передает цвет. Масло стопроцентно может передать твое ощущение и образ, который ты задумал.
— Какие темы и сюжеты буду представлены на выставке?
— В процессе обучения с моим преподавателем Дина Ивановна говорила: ты должна выбрать себе какую-то тему. Сначала я просто работала над кораблями. Потом стало скучно. И в сюжетах я стала искать простые человеческие чувства. Например, когда приходили к нам яхты, я их ассоциировала с людьми. Какая-то красивая дама — яхта морская, старенький кораблик – это мужчина в возрасте. Какая-то беседа завязалась между ними. Затем, если пройти по побережью Кронштадта, можно увидеть старые заброшенные корабли – они как-то прислонились друг к другу, как люди. То есть чувство привязанности, интереса, чувство любви – это все можно увидеть в обычных предметах. Очень интересный у нас Шанхай. Там весной начинается работа, все ремонтируется, шпаклюется, там такие натюрморты с шлюпками, красками, с кисточками, с рыбой можно увидеть! Мы туда на с детьми на этюды ходим. И кроме того, что я учу детей, для себя высматриваю какие-то интересные сюжеты. Мне это все понятно, потому что мы отталкиваемся от военной жизни, живем как одна большая казарма. От этого никуда не денешься. Сейчас мы стали много путешествовать. Но опять же, гуляя по набережным Швеции или Парижа, я высматриваю брошенные шлюпки, кораблики. На выставках вы увидите на набережной Швеции такой же ободранный кораблик…

— У вас и Париж в серых тонах?
— Там появляется цвет, солнце, от этого не уйти. В процессе общения с более опытными художниками — например, я ездила в Рим, к живописцам, бывая у них в мастерских, я смотрю, как они работают, как они краски перемешивают, как это все деликатно используют – красный цвет, желтый… Зрительно человек тоже способен учиться, особенно когда он уже профессионал. Мне даже говорить не надо. Я вхожу в мастерскую, вижу картины — и понимаю, как это нужно сделать, чтобы это было грамотно и красиво.
— Вам, как творческому человеку, не скучно работать в рамках школьной программы? Она вас не сковывает?
— Не скучно, потому что это живые люди. Это мои дети, среди них есть мой сын, я их вырастила. Сейчас им по 15 лет, и они очень интересные. Они не дают мне расслабляться, они не дают мне плохо рисовать, они не дают мне говорить что-либо, потому то все мои слова помнят. И это держит в определенной форме.
— Для такого взрослого сына вы очень молодо выглядите!
— В искусстве люди живут долго и счастливо! Потому что мы несем добро.

30 ноября – 23 декабря
Музей истории Кронштадта, Ул. Ленинградская, 2,
с 11.00 до 18.00, выходной — среда